Из книги Греко- и римско-кафолические песенки и потешки

Тимур Кибиров


[Когда Понтий Пилат с высоты]

Когда Понтий Пилат с высоты
Передовой науки и прогрессивной культуры
Спросил арестованного жидка:
«Что есть истина?» –

Он ведь не ждал и не хотел
Услышать ответ.
Он-то знал,
Что ответа нет...

Априорные знания эти,
Высота философии сей
Аксиомами стали для бедных детей,
Пропечатаны в каждой газете
В интернете, буклете, кассете
И в моем бестолковом куплете....

Есть вопросы?
Вопросов нету.





Корпоративный праздник

Но виноградари, увидевши сына,
сказали друг другу: это наследник;
пойдём , убьём его и завладеем
наследством его.
Матфея 21:38


Виноградари и виноделы!
Свободные труженики
свободного Вертограда!
      Эван – эвоэ!
За истекший период
урожайность, к сожалению, несколько снизилась.
Нельзя отрицать и некоторого ухудшения
качественных характеристик
выпускаемой нами продукции.
Отрицательная динамика
не может нас не тревожить,
но –
      Эван-эвоэ! -
вопрос о праве на землю
и вопрос о форме собственности
наконец-то положительно решены
и надлежащим образом
юридически оформлены,
Есть все основания надеяться -
      Эван-эвоэ!-
на преодоление негативных тенденций
в самом ближайшем будущем!
Теперь наконец-то мы сможем
развивать хозяйство
на научной основе,
с привлечением самых передовых
и высоких технологий!
Отдел инноваций подготовил уже целый ряд-
      Эван-эвоэ!-
интереснейших предложений!
Для их внедрения
Нам необходимы, конечно же,
крупные инвестиции,
но, дамы и господа,
но, товарищи дорогие,
уже достигнута договоренность
о продаже контрольного пакета акций
одному очень крепкому хозяйственнику!
Самому крепкому!
Настоящему Хозяину!
А теперь -
      Эван эвоэ!
К столу! 





Из Дороти Сэйерс

Замычал в ночи бессловесный вол:
«Слышишь звон в долине, мой брат осел,
            Звон подков и ржанье коней?
Из волшебных стран, от края земли
К нам спешат волхвы, к нам скачут Цари
            Поклониться Царю Царей!
Только раньше их всех, я, медлительный вол,
            Поклонился Нашему Мальчику!»

Лопоухий в ночи возопил осел:
«Сколько ангелов в небе, о брат мой вол,
            Озарило синюю тьму!
В этот радостный, в этот единственный раз
Там вся Сила Небесная собралась
            Чтобы славу пропеть Ему!
Только раньше их всех я, упрямый осел,
            Я восславил Нашего Мальчика!

Слава в вышних Богу! Иа-иа!
Слава, слава Лежащему в яслях!»


 

Read the English translation

Listen to the poems read in the original Russian by the author:

Critics often claim that Timur Kibirov's style provides plenty of room for both irony and sincerity; the book in which these poems first appeared, Greek and Roman Catholic Songs and Nursery Rhymes, is no exception. In it Kibirov treads a fine line between conviction and skepticism. Yet Songs differs from his earlier work in that it collects decades of poems he wrote about religion, a topic he could not take up publicly during the Soviet years. Times have changed. As Orthodox priest and literary critic Mikhail Ardov explains, the appearance of Kibirov's Songs means that Russian poetry has "occupied religious ground."

Kibirov's poems present special challenges for translators. As I reworked them in English, I discovered that timing is everything. When I say "timing," I have in mind the same sort of timing that makes or breaks a comedian. After all, Kibirov is funny, even when he takes on the deadly serious matter of religion. But by "timing" I also mean the rhythm of the poetic line. Translators often argue about the feasibility or advisability of recreating the form of the original poem in a new language; I come down firmly on the side of the formalists. A poem is not a poem without its metric skeleton. Yet each poem is built upon the poet's idiosyncratic use of language; so I have striven to maintain Kibirov's typically playful tone without straying from a natural idiom. On occasion I have found equivalents for his shape-shifting Russian in the English of the King James Bible or even in the corporate boardroom.

Kibirov used to be known as a conceptualist poet who tore down Russian secular traditions—Marxism, nationalism, the literary canon—and in these poems he applies that method to a new subject. The difference lies in the sincerity of his own convictions: the power of Songs is the productive tension between faith and skepticism, all tackled with a sense of humor.

Timur Kibirov is among the most influential of contemporary Russian poets. He was born in 1955 and began publishing his poems in the 1980s. In the late Soviet period he was closely associated with underground poets like Lev Rubinstein, Dmitri Prigov, and Sergey Gandlevsky. Critics often identify his work with postmodernism and conceptualism. He is the author of thirteen poetry collections, including When Lenin Was Young (1995), Amour, exil (2000), and In the Margins of "A Shropshire Lad" (2007). Kibirov has won many honors, including the Anti-Booker Prize (1997) and Russia's prestigious "Poet" prize (2008). In a recent interview Kibirov said, "The only thing that a poet needs to do is write good poems. What this means, I can't begin to judge; no one can know this, there are no criteria . . . And whether a poet uses Old Church Slavonic or the current slang is simply a matter of technique."

Jamie Olson teaches in the English department at Saint Martin's University in Lacey, Washington. His essays and translations from Russian have recently appeared in Anomalous Press, Berfrois, Chtenia, and Translation Review. He writes about poetry, translation, and Russian culture on his blog The Flaxen Wave. Jamie lives with his wife and daughter in Olympia.