Поляна. Зигфрид и Гюнтер стоят, рядом с шахматной доской, которую держит над головой коленопреклоненный Хаген. Зигфрид передвигает фигуры резко и легко. Гюнтер подолгу задумывается над каждым ходом, но, приняв решение, хватает фигуры соперника, как сова хватает лесную мышь.
Гюнтер: Переходи.
Зигфрид: Не хочу.
Гюнтер: Не хочешь – как хочешь. (Берет коня Зигфрида и теряет интерес к игре. Ходит по поляне – занимается гимнастикой.)
Гюнтер: Видишь, ты уже стал проигрывать.
Зигфрид: (все еще смотрит на доску) По-моему, как раз наоборот.
Гюнтер: Нет, что-то с тобой случилось. Раньше ты никогда не проигрывал, а даже если проигрывал, то не боялся признать поражение.
Зигфрид: Как же ты можешь знать, что я не боялся признать поражение, если я никогда не проигрывал? Нелогично.
Гюнтер: (немного смущен, но быстро скрывается за щитом заемной мудрости) "Кто потерял все, кроме логики, тот потерял больше, чем тот, кто потерял все." (Постепенно до него доходит значение выигрыша.) Слушай, даже как-то обидно – мир поскучнеет, лишившись единственного безукоризненного героя, лишившись Зигфрида.
Зигфрид: Почему меня надо лишаться?
Гюнтер: Я не говорю – надо. Я говорю – уже лишился. Совершенство – понятие неустойчивое. Малейший промах и его нет. Другое дело – реальность. Сколько от нее не отнимай, она все равно остается реальностью. (Глядит с теплотой на Зигфрида, все еще анализирующего ситуацию на шахматной доске.) Но, знаешь, тебе так даже больше идет. Ты стал какой-то (подбирает слова) настоящий, что ли...
Зигфрид: (апеллируя к положению фигур) Да с чего ты взял, что я проиграл?
Гюнтер: (участливо) Ты хоть не разучился понимать язык птиц?
Зигфрид: Почему это я должен разучиться?
Гюнтер: Не хочу тебя огорчать, но в логике мифа это самое обычное явление – герой, совершивший ошибку, лишается всех своих волшебных свойств. (Указывает на ворону, сидящую на ветке.) Что говорит та ворона?
Зигфрид: Она молчит.
Гюнтер: Ну вот, видишь, началось...
Зигфрид: Ничего не началось. Она действительно молчит.
Гюнтер: Допустим. (Увлекается рассуждением на отвлеченную тему.) Знаешь, понимать язык птиц - это ведь моя давняя мечта, более того – это давняя мечта человечества. Забавно. Мечта человечества исполнилась, моя – нет. Получается, что исполнить мечту человечества легче, чем мечту конкретного человека.
Зигфрид: (не дошло) Не понял.
Гюнтер: Ну вот, смотри. Чтобы человечество изобрело колесо, вовсе не нужно, чтобы каждый изобретал колесо. Достаточно, если это сделает кто-то один. Так и с языком птиц. И человечество это устраивает. Меня - нет. Потому, что этот один – не я. А еще точнее – меня не устраивает, что этот один – ты.
Зигфрид: (пропуская мимо ушей зловещий смысл речи Гюнтера) На самом-то деле, я стремился не к тому, чтобы понимать язык птиц... Я хотел понимать птиц. Понимаешь? Понимать птиц. Вот что я хотел. Давай, я тоже объясню на примере: существуют люди, которые понимают язык британцев. Жителей Британских островов. В это верится с трудом, но это правда – я сам видел таких людей. Но! Понимая язык британцев, самих британцев они, как правило, не понимают. Вопрос – зачем тогда понимать язык тех, кого не понимаешь? Пойми – тогда уже учи язык. Стал я понимать язык зверей и птиц. Что мне это дало? Да, стали удаваться трюки типа: "Эй, рыжая-сука-не-помню-как-тебя-зовут, принеси мой сапог!" (Смотрит, как рыжая сука приносит сапог.) Умница! Ну и что? Да, я понял, что среди животных тоже есть подлость и зависть. Ну и что? И главное – как только я стал понимать язык птиц, птицы это поняли и стали держать язык за зубами. Вот эта ворона, она же не спроста молчит. Она молчит, потому, что ей есть о чем молчать.
Гюнтер: (делая последний ход) Мат!
Зигфрид некоторое время молчит, переводя взгляд с доски на Гюнтера и обратно.
Зигфрид: Мат?
Гюнтер: Ты проиграл.
Зигфрид делается серьезным.
Зигфрид: Позволь спросить тебя, Гюнтер, король бургундов, а в какую игру ты сейчас играл?
Гюнтер: (в тон Зигфриду) С радостью отвечу тебе, король Зигфрид, сын короля Зигмунда. Я играл с тобой в древнюю игру, придуманную в Индии. Я играл с тобой в шахматы.
Зигфрид: (после паузы) Гюнтер, я не хочу огорчать тебя... Я играл с тобой в другую игру.
Гюнтер: (издевательски) В какую же?
Зигфрид: В игру, которая древнее шахмат. В поддавки.
Хаген, дрогнул. Упали фигуры с доски. Распрямился в полный рост старик – посмотрел с ненавистью на Зигфрида. Каркает ворона.
Гюнтер: Что она говорит?
Зигфрид: Она говорит... (Прислушивается, мрачнеет, но ненадолго.) Это глупая ворона.
Гюнтер: И все-таки.
Зигфрид: Она говорит, что Кримхильда вышила крест на рубашке Зигфрида.
Гюнтер: (неприятно поражен) Вот как?
Зигфрид: Будь другом – взгляни.
Поворачивается к Гюнтеру спиной. Гюнтер касается рукой креста между лопаток.
Гюнтер: Здесь ничего нет.
Зигфрид: Вот видишь. Я же говорил – глупая ворона.
Гюнтер: Да, очень глупая ворона.
Зигфрид смеется. Смеется и Гюнтер. И Хаген пытается смеяться. Трубят рога.
/Из Второго акта/
Гюнтер: Кримхильда, ты мне, как сестра. Разве ты допускаешь, что твой брат не подумал о тебе? Я добуду тебе нового мужа - лучше прежнего.
Кримхильда: Разве есть светильник светлее солнца?
Разве сокол не Цезарь царящих в небе?
Разве есть река полноводней Рейна?
Кто заменит Кримхильде любимого мужа?
Гюнтер: И Рейн наш, признаемся честно, не самая большая кружка, и Солнце наше - фонарь на отшибе... Будет тебе, сестра, муж могущественнее Зигфрида.
Кримхильда: Сквозь слезы я готова улыбнуться
Тому, как сам ты веришь в свой обман.
Ты так похож на крошку-побирушку,
Нашедшего оброненный медяк
И мнящего, что равным Соломону
Он сделался отныне...
Пить вино богов,
Красавиц табуны пасти лениво,
Дрожать от пресыщенья всех желаний
И Зевсу по носу давать щелчки
Уже готов бедняк скоробогатый.
Но вся цена его мечтам - медяк.
Гюнтер: Есть имя, что дороже медяка,
Всех медяков...
И стаи Соломонов!
Есть имя - божий бич!
В зал начинают залетать горящие стрелы. Сперва редкие, вскоре они начинают падать сплошным потоком.
Когда услышат горы-великанши,
Кто может стать твоим вторым супругом,
То ревности охватит их пожар
И снеговые волосы красавиц
Растопятся в завистливом огне,
И шумным всесметающим потоком
В долины сладких пастбищ упадут.
Такое имя - молния земли,
Что в небеса смущенные стремится
И сеет в душах там живущих страх...
А имя это грозное - Аттила!
Кримхильда: Зачем, безумная, я слушать стала?
Большое имя! Жирный старый хряк!
Коварный гунн - властитель стран восточных!
Он смог бы, как никто,
Помочь Кримхильде
За дорогого мужа отомстить.
Гюнтеру.
Прочь, змей, дай время все обдумать.
Пока Кримхильда думает, Гюнтер приближается к Ленивцу.
Гюнтер: Я пообещал ей Аттилу в мужья - я не могу отступаться от своего слова. Я уже обещал тебе, что хочешь - деньги, славу, луну с неба - все будет. Сыграй Аттилу.
Ленивец: Я не могу играть Аттилу.
Гюнтер: Ты же уже согласился?
Ленивец: Я согласился жениться на ней, а изображать Аттилу я не стану.
Гюнтер: У тебя получится. Дурочка всему поверит.
Ленивец: Я не могу играть Аттилу.
Гюнтер: Да почему же?
Ленивец: Потому, что я и есть Аттила.
Возвращаются испуганные люди кухни. Несут Медянкину младшую. Голова ее разбита.
Кримхильда: Что с ней?
Медянкина младшая: (бредит) Что с вами, нибелунги?
Ваш замок съеден полчищами крыс,
Ваш голос естества червями сточен,
На головах у вас стоит урод
И ваши брови гнева, как пшеницу,
Серпом алмазным режет.
Что с вами, нибелунги?
Где нерасчетливая ярость оскорбленных?
Где крики ваших ран?
Где смелые глаза?
Кто выбрал грызуна в цари природы?
Кримхильда: Нет горя, если счастье позабыто.
Убит герой - что о герое плакать?
Убит давно, не нами и не здесь,
А жить ведь надо.
Медянкина младшая: Жить надо, надо жить -
Жевать, жениться, опять жевать...
И ты звалась Кримхильдой?
Лишь час тому, в своем наряде бедном,
Росла ты, как редчайший черный жемчуг,
Укрытая от бурь и искушений
Обманчивою внешностью моллюска.
И все сословия страны подводной -
От бледного полуживого краба
До исполина хищного - кита...
Акулы, змеи, бронзовые скаты,
Жестокие уроды черепахи -
Все правили тобою, королева!
Всем ты была безмолвною рабой.
И зримый жребий был печален твой...
Но черная звезда в тебе горела!
И свет ее беспомощных лучей,
Невидимый для тварей хладнокровных,
Слепил глаза Надмирному Судье.
Тому, кто знает, что ни горы мяса,
Ни лес костей, ни ворвани моря,
(Которые у нас китом зовутся)
Песчинки жемчуга произвести не в силах!
О, жребий истинный высок твой был, жена!
Но говоришь: "Забудьте о герое!"
Глотай назад дитя безумных мыслей!
Замкни в себе лицо его и руки
И тело из трусливых слов.
Забыт герой! - и жемчуг превратился
В обычный камень - порожденье слизи,
Болезнь нутра, помеху жизни...
Забудь героя! - и ряды рубинов,
Нашитые на вороте твоем,
Как при сигнале к отступленью дрогнут,
Смутятся сердцем и покинут строй.
Герой забыт! - ты перезрелый колос,
Лишенный ветром драгоценных зерен.
Герой забыт! - ты лампа без огня,
Сверкающая падаль королевы.
Татьяна Рудольфовна: Когда я выйду отсюда, я не поеду к любовнику. Я поеду в салон. Мне сделают маникюр. Мне сделают педикюр. Мне наложат на лицо маску. Потом я вернусь домой и буду лежать в ванне. Потом я выкурю сигарету. Потом – еще одну сигарету. А потом я буду смотреть телевизор. И только после этого я поеду к любовнику.
Плотный: А ведь, собственно, ничего не случилось. Главное - не поддаваться панике. Случилось несчастье - что тут поделаешь. Не поддаваться панике. Сейчас, сейчас, сейчас... (Кримхильде, придумав.) Вот вы сейчас позвоните туда, куда вы звонили - отмените вызов. И все будет хорошо. Мы учтем ваши чувства к покойному, халатность, как говорится, будет наказана. Вы вообще счастливая - ваше несчастье произошло на глазах у, так сказать, профессионального свидетеля - члена коллегии... адвокатов... Радуйтесь!
Кримхильда: Значит, мне повезло.
Плотный: Естественно, говорить о таком трагическом недоразумении в нарочито радостном тоне - неестественно. Но по сути - да, повезло.
Кримхильда: Слышите! Мне повезло! О, как я счастлива! Значит, это я вызвала беду на вашу голову?
Плотный: Ну, в общем-то, вы как-то так, неосознанно, поспособствовали.
Кримхильда: Да, я не понимала, что творю.
Плотный: А теперь понимаете. Самое время исправить ошибку.
Кримхильда: А теперь понимаю.
Плотный: Ну вот и прекрасно.
Дает Кримхильде телефон.
Кримхильда: (набрав номер) Алле? Здравствуйте, это вас из замка еще раз беспокоят... Последний раз... Да, прямо из замка... Да, теперь я могу выйти. (Все кивают одобрительно.) Остальные? О ком вы говорите? Об убийцах моего мужа? (Присутствующие проявляют беспокойство.) Да, конечно, они смогут выйти, если вы дадите им выйти. Но я не думаю, что это будет справедливо... (Трясет телефонную трубку.) Разъединили. (Снова пытается набрать номер.) А я еще не все сказала.
Повар Г.Ц.: Послушай, Наденька. Послушай меня. Ты сейчас взволнована. Они тебя неправильно поймут. Могут пострадать невинные, понимаешь? (Забирает у Кримхильды телефон.)
Кримхильда: Где ты видишь невинных? Уж не ты ли невинный?
Повар Г.Ц.: Ну, знаешь, Надька, ты совсем с ума сошла. Я-то в чем виноват?
Кримхильда: Ты больше всех виноват. Ты служишь убийце.
Повар Г.Ц.: Все служат.
Кримхильда: Значит, все виноваты.
Повар Г.Ц.: Ты тоже у него работала.
Кримхильда.: И я тоже.
Повар Г.Ц.: Так что же делать?
Кримхильда.: Не знаю. Я слабая. Что я могу делать? Могу только вопить: "о смерти Зигфрида храните память!", "о смерти Зигфрида храните память!" (Подходит к Ленивцу.) Скажи мне, мальчик. Ты действительно тот, за кого себя выдаешь?
Татьяна Рудольфовна.: Получи мужика и успокойся, наконец.
Кримхильда: (Ленивцу) Скажи ты.
Аттила: Я Аттила, повелитель Востока.
Кримхильда: Послушай, повелитель Востока. Я не могу больше ошибаться.
Аттила: Не ошибайся.
Кримхильда: Зачем ты здесь?
Аттила: Чтобы осушить твои слезы.
Кримхильда: Осушить мои слезы хочет и мой брат Гюнтер. Конечно, никому не выгодно, чтобы Кримхильда плакала.
Гюнтер давал тебе деньги, чтобы ты стал моим мужем?
Аттила: Да.
Кримхильда: А почему ты их брал?
Аттила: Чтобы он не понял, кто я на самом деле.
Гюнтер: Я оценил, старик.
Кримхильда: Ты понимаешь, зачем меня хотят выдать замуж?
Аттила: Конечно.
Кримхильда: Если выйду замуж за недостойного - предам мужа. Предам мужа - как отомщу убийцам?
Аттила: Я достоин тебя, Кримхильда.
Кримхильда: Аттила достоин меня - это верно. Что дашь за Кримхильду?
Аттила: Двенадцать корон, обширную область от Рейна до Великой китайской стены. Тебя назовут королевой народы южной и средней Европы. Италийцы, остготы, лангобарды, франки, германцы...
Кримхильда: Бургунды?
Аттила: Бургундия в огне. Вормс взят в кольцо. Начальники отрядов ждут сигнала, чтобы идти на штурм. Я дам сигнал, когда смогу назвать тебя женою.
Хаген: (Гюнтеру) Он мне не нравится.
Гюнтер: Мальчишка прекрасен. Посмотри, у нее появился румянец. Как она смотрит на него!.. Прекрасный актер, прекрасный. Немного переигрывает, но так даже лучше. Сумасшедшим нужны яркие краски. Прекрасный актер.
Хаген: Ох, как мне все это не нравится.
/Из Второго акта/
Повар Г.Ц: Да... Но я не понимаю, как я физически отсюда выйду...
Гюнтер: Да что вы тут нагнетаете? Ну, приехали службы, ну пульнули по ошибке резиновой пулей. Попали в девочку. Беда, конечно. Но в чем трагедия? Помашите платочком беленьким. Вот, могу одолжить.
Повар Г.Ц: Сдается мне, это не резиновая пуля в нее попала.
Гюнтер: А что тогда? Не молчи, не тяни паузу. Скажи то страшное, что ты с таким таинственным видом знаешь. Не резиновая пуля - а что? Ну же, испугай меня.
Повар Г.Ц: Камень.
Гюнтер: Камень? Что за бред. Мы в каком веке живем?
Татьяна Рудольфовна: Это ты сам у себя спрашиваешь?
Гюнтер: При чем здесь камень?
Повар Г.Ц: А при чем здесь боевые слоны, осадные башни, баллисты, катапульты и катаракты? При чем здесь лучники, пращники, копейщики? Что делают пятьсот тысяч всадников возле твоего замка?
Гюнтер: Сколько тысяч всадников возле моего замка?
Повар Г.Ц: Пятьсот тысяч.
Гюнтер: Всадников?
Повар Х.Ц: Всадников.
Гюнтер: Так... С завтрашнего дня мы все уходим в небольшой отпуск. Сколько, говоришь, всадников?
Повар Г.Ц: Пятьсот тысяч.
Гюнтер: Черт с ними, с посетителями - нам нужен отдых. Включите музыку.
Повар Х.Ц: У нас только телевизор.
Гюнтер: Сойдет.
Включают телевизор.
ТВ: ...и поднял мост через овраг у замка.
О горе, горе нам - возможны жертвы.
Доносит ветер к нам обрывки фраз,
В глазах у птиц мерцает древний ужас.
Закрылись в мощном замке нибелунги
И нет оттуда хода никому...
Гюнтер: Бред какой-то. (Переключает.) О, прогноз погоды.
ТВ: ...и грозные исполнились знаменья.
Хвостатых белок дикие прыжки
И норы полосатых землероек
Слагаются в таинственную вязь.
Бичами смерчей город иссечен
И град побил капоты иномарок.
В конце времен сернистые кометы
Не так наполнят бедствиями мир,
Как...
Гюнтер переключает программу.
Клево, Батхед.
Да, да, да, Бивис... Клево!
Все радуются, как будто встретили старых друзей.
...эти чуваки в замке воображают, будто они крутые перцы.
Гюнтер: При чем тут замок?
ТВ: Да, точно, Батхед, при чем здесь замок?
Ты баклан, Бивис, замок здесь не при чем. Замок - это полный отстой...
От полчищ гуннов замок не спасет,
Напрасно в нем закрылись нибелунги -
Никто из них рассвета не увидит...
Гюнтер выключает телевизор.
Гюнтер: Тварь, чертова баба! (Кримхильде.) Это твоя работа, ведьма?
Кримхильда: О чем ты говоришь, король?
О диких карликах из черной клетки?
О стрелах мести, небом ниспосланных?
Или о том, что каждый, кто имеет
Хотя бы глаз, чтобы увидеть кровь,
Иль ухо, чтобы плач Кримхильды слышать,
Иль рот, чтобы с Кримхильдой плакать...
Тот пойман на крючок ее судьбы?
Да, это так - как сом ленивый пойман!
Но пойман и рыбак.
Он, сам не рад добыче,
Средь камышей и отмелей несется,
Влекомый потревоженною рыбой,
Рискуя легкий потерять челнок,
А с ним и жизнь.
Но нет пути назад!
Как леску рыбаку не перерезать
(Ведь дома ждут его улова дети)
Так и Кримхильде колесницу мести
Рукою примиренья не сдержать.
Моя работа? Да - моя работа!
Я плакала. Вот весь мой женский труд.
Но для кого-то, кто укрыт от мира
Щитом небесным - ледяной пустыней,
Моей тоски соленые побеги
Молитв поповских вытянулись выше.
Моя работа? Нет, лукавый рыцарь!
Кримхильда - только жилы и суставы,
Я - лишь мешок, набитый смрадным фаршем,
Печальная рассохшаяся бочка.
Стрелы сгоревшей крепкий наконечник.
Моя работа? Нет! ЕГО работа!
ОН из моих рыданий сплел бичи,
Чтоб наказать зазнавшееся время,
Которое не усмирило шаг,
Когда погиб мой муж - прекрасный Зигфрид.
Моя работа? Да! Моя работа!
В моей руке теперь витая плеть.
И мне позволено хлестать столетья
И вспять погнать кровавых кобылиц.
Повар Г.Ц: (держа в руках книжку) Это книжка с говорящими картинками. У моей дочки завтра день рождения. В какое замечательное время мы живем - книжки разговаривают. Я не хочу в другое время. Я хочу быть в том времени, где я завтра подарю своей дочке книжку с говорящими картинками. Наденька, можно я подарю дочке книжку с говорящими картинками?
Кримхильда: Хранишь ли ты память о смерти Зигфрида?
Повар Г.Ц: У меня очень поздняя дочка. В этой книге две сказки и четырнадцать говорящих картинок.
Кримхильда. Ты помнишь, как погиб герой?
Повар Г.Ц: Смутно.
Кримхильда: Мне жаль тебя. Готовься к смерти.
